При встрече с утратой (часть вторая)

Кроме реагирования на утрату по первому типу, есть еще и второй. Этот тип реагирования весьма распространен в социуме и весьма многочислен, скорее, даже, этот тип реагирования имеет неоспоримое, подавляющее большинство среди своих сторонников, по сравнению с двумя другими. Я бы назвала тех, кто реагирует подобным образом «унылыми печальниками» и подразделила бы их, «печальников», примерно на две подгруппы, хотя, их может быть и больше: «плакальщики» и «взыскатели». Еще раз хочу напомнить, что «чистых» типов реагирования в природе не существует, и подразделяю я весьма условно и умозрительно, так, чтоб легче было излагать. За что и прощу прощения у читателей. Люди, имеющие данный тип реагирования, войдя в «полосу» утрат испытывают шок от той боли, что их захлестывает, отстраняются от нее и быстро так уходят в страдания по разному поводу. В этом и состоит их разница от «отстраненных молчальников». Молчальники уходят, скажем, так, в «бег по кругу» в поисках анальгетика, «во что бы погрузиться и забыться», а «печальники» начинают страдать, только каждый на свой лад, на свой мотив, но вот сценарии у них очень похожи. «Молчальники» считают свои чувства, в нашем случае душевною боль, малозначимыми, обесценивают и отвергают их, успешно хороня в подсознании. А вот «печальники» поступают по иному, они, подменяют боль на страдания. «Печальники» научились с самого детства ценить выше всего свои чувства. Научились с детства тому, что «мои чувства и то, что я чувствую – главное!», что только чувства управляют миром.  Как это произошло, да очень повседневно и просто. Они с детства уяснили, что если родители злы и сердиты, расстроены чем-то, плачут или болеют, то всё и вся вертится вокруг удовлетворения их желаний. А добиваются родители этого просто, при помощи «эмоционального бича», умело так направляют членов своей семьи в нужное им направление: «Как ты мог так поступить с родителями?!», «У всех дети как дети, а ты…!», «Из-за твоих болезней мне снова влетит на работе», «Неужели трудно догадаться, что я буду страдать и волноваться?!», «Посмотри, что ты делаешь с нами?!», «Неужели вам трудно сделать так, чтобы я не сердилась и не злилась?!», «Это все из-за тебя!», «Что теперь будут соседи думать о нас?», «Если бы ты знал, как тяжело нам содержать тебя и обучать!». «Эмоциональный бич» воздействует хлестко и жестко, вызывая у окружающих стыд, вину, страх, гнев и уверенность, граничащую с безрассудством, что все чувства других людей, их благополучие и покой зависят только от тех, кто рядом с ними. Есть еще одна версия «эмоционального бича» - давить «на жалость» окружающих, вызывать у них желание «спасти и защитить», а попросту, быстро так догадаться, что нужно «страждущему» и утолить его страдания тем, что дать ему желаемое, угодить так с заботой и состраданием. След остается в душе после такого вот «мягкого и щадящего удара» весьма гаденький у вынужденного «спасателя» и «сострадателя», о котором, обычно, хочется сразу забыть и никому не рассказывать. Видимо часто хлестали «печальников» такими вот «эмоциональными бичами». Вот и поселился в их душе «на веки» страх быть виноватым. А вместе с ними, страхом и виной, поселились тревога и жалость к себе, как унылая песня шарманки, играющая без устали и постоянно, отравляющая им жизнь и толкающая их к самооправданиям и поиску виновников. А еще, поселилась в душе их невротическая уверенность в том, что «только от них зависит ...», «они имеют право…», «они знают…», «они должны…», а значит, кто-то должен ответить за то, что они сейчас чувствуют. Вот таким образом, «печальники» и наследуют умение управлять «эмоциональным бичом». И в придачу, понимание выгоды, вторичной психологической выгоды, что они получат после каждого мастерски отточенного удара «бичом» по близ стоящим. Вот и получается, что «молчальники» манипулируют своим сознанием, а «печальники» манипулируют окружающими. Первые полностью «анальгезировались» и даже не подозревают о существовании внутренней боли, а вторые – утонули в страданиях, потянув за собой ближних. Первые где-то там и не доступны к общению, а вторые всегда найдут кого привлечь к ответственности за то, что там у них «не срослось с их представлением о том, как эти другие должны». «Молчальники» видят выгоду в том, чтобы не встречаться со своими чувствами вообще, а «печальники», наоборот, очень даже понимают выгоду в некоторых своих чувствах и умело манипулируют другими, выливая эти чувства вовне. «Молчальники» скорее к себе безжалостны, не знают они о жалости к себе, но вот других жалеют, даже тех, мимо кого надо проходить быстрым шагом и не останавливаясь. А вот «печальники», жалости не имеют к окружающим, им жалко себя, им так себя жалко…, что аж держись все вокруг. А то, каким бичом пользуются «печальники» и делит их на «взыскателей» и «плакальщиков». У «взыскателей» все «по-жёсткому», они точно предъявят каждому эмоциональный банковский счет, что этот другой им должен и каким образом будет платить, а в случае несогласия в ход пойдет эмоциональный шантаж, «праведный гнев», «правда-матка» ну и все, что есть под рукой у безжалостного манипулятора. Делается это, обычно, только с одной целью, показать ближним глубину своих страданий и свое бессилие что-то изменить. Такая агрессивно-манипулятивная реакция «взыскателя» говорит лишь об одном: «Мне очень плохо! SOS!». Только, от таким образом, высказанной просьбе бежать подальше хочется, это в лучшем случае. А в худшем – отреагировать агрессивно, в меру своего воспитания. «Плакальщики» же хитрее, они просто тихо жалуются или льют слезы, преданно так заглядывая в глаза. Чаще они играют роль «униженных и оскорбленных», «без вины виноватых», «нуля без палочки», «забытых и покинутых людьми и Богом», безмолвно внушая тому, с кем общаются, что только в его силах и возможностях облегчить страдания «плакальщику». Вот только придется тем, кто наблюдает «кошачьи слезы» этого героя мелодрамы кое-что сделать, раскошелиться или предпринять какие-то другие действия для спасения «плакальщика». Такое впечатление, что и «взыскатели» и «плакальщики» живут по неведомо кем составленной заповеди: возлюби страдания свои пуще себя и пуще ближнего, сделай сию любовь свою достоянием гласности и будет тебе счастье! А меж тем счастье так и не наступает, страдание нарастает и разрастается, наваливаясь непосильным грузом, обессиливая и изматывая. Истинные чувства так и остаются неузнанными и не прожитыми. Боль отрицается и вытесняется. На замаскированные призывы о помощи, реагирует все меньше и меньше людей. Да и ряды, реагирующих на «эмоциональный бич», редеют с арифметической прогрессией. Что еще больше закрепляет расположение сердца «печальников» к лжеуверенности в то, что нет ничего ценнее их страданий, и «право они имеют» на свои «утешения», и кто-то действительно им что-то должен, и кто-то пред ними виноват, и есть те, кто их «виноватит» и что-то от них ожидает. Их сердце, расположенное жить в вечном страхе и тревоге,  каменеет и ожесточается, что совсем не способствует сближению с теми, кто смог бы им искренне помочь в переживании утрат.  Автор: Гутярь Светлана Владимировна Другие статьи цикла: При встрече с утратой (часть первая) При встрече с утратой. (часть третья.)